Священник николай гурьянов. Старец николай гурьянов глазами односельчан. Душеполезные наставления и высказывания
ВОПРОС №1:
20 января 2011 г. 18:09 пользователь qwert sergey
Здравствуйте, о.Олег.
Пишет вам Сергей из Москвы.
У меня возник вопрос по вашему ответу на вопрос №1597 - про старца Николая Гурьянова. Вы написали, что он бывший охранник советских лагерей, но ведь он сам сидел в лагерях сталинских с 1931-1942гг. и был противником сергианства и Декларации 1927 года. Откуда вам известно, что он был охранником в сталинских лагерях?
Спаси Вас, Господи!
Сергей. Москва
ОТВЕТ ОТЦА ОЛЕГА МОЛЕНКО:
Сергей, откуда у вас такие сведения, что Николай Гурьянов был противником сергианства и Декларации 1927 года? Даже в Википедии в статье, составленной его сторонниками и почитателями , изложена совсем другая биография этого "старца". Приведу выдержку из неё:
"Окончил Гатчинский педагогический техникум, учился в Ленинградском педагогическом институте, откуда был исключён за выступление против закрытия одного из храмов. В 1929-1931 преподавал математику, физику и биологию в школе, служил псаломщиком в Тосно. Затем был псаломщиком в Свято-Никольском храме села Ремда Середкинского района Ленинградской (теперь Псковской) области. Был арестован, находился в ленинградской тюрьме «Кресты», отбывал заключение в лагере в Сыктывкаре Коми АССР. После освобождения не смог получить прописку в Ленинграде и преподавал в сельских школах Тосненского района Ленинградской области.
Во время Великой Отечественной войны не был мобилизован в Красную армию, так как покалечил ноги на тяжёлых работах в лагерях. Находился на оккупированной территории. 8 февраля 1942 был рукоположен (целибатом, то есть в безбрачном состоянии) в сан диакона митрополитом Сергием (Воскресенским), находившимся в юрисдикции Московской Патриархии. С 15 февраля 1942 - священник. В 1942 окончил богословские курсы, служил священником в Свято-Троицком женском монастыре в Риге (до 28 апреля 1942). Затем, до 16 мая 1943 являлся уставщиком в Свято-Духовском монастыре в Вильнюсе"
.
Поражает малый объем информации о самом почитаемом "старце" в РФ, который жил рядом с нами. В этой статье видна напряженнейшая попытка людей, желающих разыграть искусственно созданный "авторитет" лжестарца, выправить его биографию. Для этого они сообщают минимум. Впрочем для внимательного взгляда и этого достаточно. Посмотри внимательно и ты. 24 мая 1909 года в "купеческой семье" рождается еще один сын - Николай. У него было еще три брата, старший и двое младших. "Старший брат, Михаил Алексеевич Гурьянов, преподавал в Санкт-Петербургской консерватории; младшие братья, Пётр и Анатолий, также обладали музыкальными способностями. Все трое братьев погибли на войне. Мать, Екатерина Стефановна Гурьянова, долгие годы помогала своему сыну в его трудах, скончалась 23 мая 1969, похоронена на кладбище острова Залит. Отец, Алексей Иванович Гурьянов, был регентом церковного хора, скончался в 1914". Как видим, в их роду нет священнослужителей и монахов. Странное несочетание звучит в словах "Родился в купеческой семье" и в перечислении членов этой семьи, среди которых нет ни одного, кто бы занимался купеческим делом. И это только первая грубая нестыковка в биографии "старца".
Мы видим, что его семья скорее была семьей музыкантов и преподавателей. Музыкальными способностями обладали отец Николая и братья его. Преподавали сам Николай и его старший брат Михаил. Если Михаил преподавал в консерватории столицы Российского царства (крутая карьера для купеческого сына), то Николай подался преподавать другие науки - физику, математику и биологию. Как видим, он был самым продвинутым в образовании среди членов своей семьи. Но и с этой стороны в его биографии есть явные ляпсусы. Очень трудно преподавателя привязать к церковной жизни. А ведь преподавал он не при царе батюшке, а при советской власти, в раннее правление Сталина. Биографы указывают, что сперва Николай окончил Гатчинский педагогический техникум, а затем учился в Ленинградском педагогическом институте(уже был советский город Ленинград, а не Петербург). Сроки окончания этих учебных заведений и качество сдачи экзаменов не указываются. Приходится вычислять самим. Если даже предположить, что в техникум Николай поступил в возрасте 16 лет, то выходит, это было в 1925 году, т.е. уже после смерти Ленина и захвата власти в партии и стране Сталиным. И вот здесь начинаются удивительные вещи: будущий "святой" старец, столп "духовности" "МП", с детства церковный человек (отец регент церковного хора) принимается в советский институт да еще в педагогический в 1929 году!
После известных на всю страну слов советского идола Ленина "учиться, учиться, учиться" вся система образования находилась под тщательным партийным контролем и контролем ЧК-НКВД-ГПУ-КГБ. Чтобы стать советским преподавателем и преподавать советским школьникам и студентам надо непременно было быть своим для советской власти. Для этого все студенты обязательно привлеклись в так называемый Комсомол или в ряды коммунистической партии. Безпартийные к высшему образованию не допускались. А если учесть, что Николай Гурьянов учился не где-то в Замухранске, а в революционной столице и втором городе СССР, то можно понять, какую проверку со стороны советских спецорганов он прошел. В те времена - времена грубого и оголтелого атеизма - когда сотни тысяч верующих людей уничтожались в расстрелах и лагерях за малейшее проявление веры или противление советской власти - схватить, расстрелять и засадить человека на многие годы в лагерь могли за нательный крестик или обручальное кольцо. Из факта обучения Николая Гурьянова в Ленинградском педагогическом институте в конце 20-х годов можно сделать вполне достоверный вывод, что на то время он был вполне сознательным советским человеком, который помышлял лишь о карьере советского преподавателя в советской системе образования. История партии большевиков, история "великой октябрьской революции", марксистко-ленинская философия, материализм, дарвинизм, атеизм были обязательными предметами в советских вузах. Казалось бы, случайно попавшего не в свое место молодого студента, "по-настоящему" верящего в Бога, должны были сразу изобличить, как врага советской власти и советского народа, при первом же его осенении себя крестным знамением или беседе о Боге. Но этого не произошло. Тогда казалось бы, что сам "святой", оказавшийся не в том месте и в не то время, должен был бы уйти из института по причине внутреннего несогласия с доктринами атеизма, коммунизма, материализма и дарвинизма. Но этого не происходит. Вы можете себе представить советского студента, который после пары лекций об атеизме или дарвинизме бежит во времена лютых и открытых гонений в ближайший храм отмаливать свой грех? Такое "заигрывание с Боженькой" коммунисты могли позволить только всемирно известному и работающему на них ученому Павлову, но никак не студенту их педагогического института.
Однако мифотворцы, писавшие биографию "старца" Гурьянова, без всякого страха "лепят горбатого", сообщая нам, что, дескать, "старец" Николай "был исключён за выступление против закрытия одного из храмов" . Оказывается, вся вера и вся церковность будущего советского старца проявилась в годы открытых гонений на веру и верующих лишь один раз при выступлении его против закрытия одного из храмов. Значит, закрытие всех других храмов, массовые расстрелы и аресты верующих, монахов и священнослужителей его не волновали и против этого он не выступал. Как же он мог выступить против закрытия одного храма? Прийти в деканат и сказать "ай-яй-яй, как нехорошо"? Или письмо написать в органы или в ЦК партии? Или стать у храма на паперти и кричать: "Что вы делаете? Не закрывайте храм! Советские студенты не могут жить без богослужений!" Как именно выступил против закрытия храма Николай нам остается только гадать (если такой факт вообще имел место и его не выгнали за нечто другое). Но удивительно то, что после отчисления Николая из института по приверженности религии поверженного строя и по неблагонадежности его к советской власти (что и хотят насадить в сознании читателей его биографы) он, не имея диплома об окончании педагогического института и находящийся под надзором НКВД, спокойно преподает в 1929-1931 в советской школе математику, физику и биологию, при этом совмещая это советское преподавание со службой псаломщика в Тосно. Здесь уж, как говорится, "отдыхает" всякая научная фантастика! Напрашивается страшный вывод: чтобы советскому студенту советского педагогического института города Ленинграда не быть репрессированным за выступление против закрытия храма - чтобы этому студенту преподавать с 1929 по 1931 год в советской школе без диплома - чтобы ему при этом совмещать преподавание в советской школе со службой псаломщика в одном из немногих не закрывшихся еще храмах - кем надо ему быть? Правильно поняли! Ему надо быть всего-навсего ПРОВОКАТОРОМ и ШТАТНЫМ или ВНЕШТАТНЫМ СОТРУДНИКОМ ОГРАНОВ НКВД!
В это время существовала советская сергианская церковь, полностью находящаяся под контролем спецслужб советской власти. Чтобы этот контроль был надежным, НКВД надо было иметь своих агентов и сотрудников внутри нее. К такой работе привлекались люди образованные, имеющие познания в церковных делах и богослужениях. Николай Гурьянов и был таким подходящим человеком. Вот почему ему было позволено после преподавания в советской школе служить псаломщиком в храме. Но готовили его спецорганы к более серьезным делам. Чтобы это увидеть, достаточно внимательно посмотреть на сообщения биографов "старца" о его церковной карьере. Сначала ему позволяют уйти со школы и заняться только делами в церкви: "Затем был псаломщиком в Свято-Никольском храме села Ремда Середкинского района Ленинградской (теперь Псковской) области" . Затем идет миф о его аресте и отсидке: "Был арестован, находился в ленинградской тюрьме «Кресты», отбывал заключение в лагере в Сыктывкаре Коми АССР. После освобождения не смог получить прописку в Ленинграде и преподавал в сельских школах Тосненского района Ленинградской области" . Удивительно скупые строки об этом периоде жизни "старца". Мы сейчас не можем узнать, что и как было на самом деле, но можем лишь догадываться по результатам и по тем процессам, которые происходили тогда.
Не секрет, что для раскрутки арестованных членов катакомбной церкви нужны были подсадные квалифицированные кадры, работающие на ВЧК-НКВД. Такие кадры были и внедрялись посредством создания для них "легенды" ложным арестом и ложной отсидкой в тюрьме. Такие кадры были очень ценными, ибо им искусственно создавался ореол "святости", "мученичества" и "исповедничества", чтобы легче было открывать умы и сердца верующих людей и выведывать нужную НКВД информацию. Похоже, что таким подсадным агентом и был Николай Гурьянов. Вот почему и пишется, что он "находился" в тюрьме "Кресты", а не сидел или пребывал в заключении. Подобным агентом, "отсидевшим" срок, был, например, писатель Александр Солженицын и многие другие. Обратите внимание, что ни сам "старец", ни его сторонники не сообщают важнейших деталей о сидевшем в советском Гулаге верующем человеке: за что он был арестован, по какой статье сидел и судился, как вел себя во время допросов, судебных заседаний, в камере и в бараке лагеря. Всё это покрыто полным мраком. Видно, этот мрак уж очень кому-то выгоден. Однако имеется информация о том, что на самом деле Николай Гурьянов не сидел в лагерях Коми АССР, а служил там охранником и стукачем. Я не помню источник этой информации и нет возможности ее подтвердить, так же, как и опровергнуть, но по предоставленному мной раскладу такой факт вполне вписывается в биографию "старца" от НКВД. Почему бы дальновидным главарям НКВД не послать своего сотрудника послужить в лагере, и при этом создать ему легенду "мученика" и "исповедника" веры, чтобы затем заслать внутрь церкви. К 1941 году сотрудник НКВД Николай Гурьянов прошел все этапы его "легенды" и был готов к несению службы в церковной среде.
Теперь надо было срочно сделать ему карьеру священника. И это делают и как делают! Началась война СССР с Гитлеровской Германией. Николай был призывного возраста, и его надо было как-то "отмазать" от посылки на фронт. Для этого придумали версию с якобы поврежденными в лагере ногами: "Во время Великой Отечественной войны не был мобилизован в Красную армию, так как покалечил ноги на тяжёлых работах в лагерях" . Эта строчка говорит нам, что к началу войны Николай находился в СССР и якобы мог быть призван на фронт. Но это ложь! Люди, по-настоящему сидевшие за православное исповедание, считались в СССР антисоветчиками и были неблагонадежными. Таким людям никто не доверял оружие и службу в регулярных частях Красной армии. Почему же биографы не указали, что причиной неотправки Николая на фронт были его неблагонадежность и судимость за веру, а сослались на "покалеченные" ноги? Потому, что это была действующая "легенда" НКВД, которую Николай никак не мог обойти. Не продумали органы и то, что факт покалеченных ног препятствует не только службе в армии, но и служению священника. Ведь священник все время служит на ногах своих. Николай Гурьянов прожил 93 года и все эти годы он был, стоял, ходил и служил на "покалеченных" в лагере ногах. Сами же неверующие сотрудники НКВД не могли написать причиной отказа веру и отсидку за неё, которой на самом деле не было.
Здесь встает вопрос - куда же отправить своего подготовленного сотрудника в дни начавшейся войны. Ответ напрашивается сам собой - на ту территорию, которую оккупируют немцы. Биографы "старца" скупо сообщают: "Находился на оккупированной территории" . Где находился, в какое время находился, как туда попал - догадывайтесь сами. А ведь Николай Гурьянов попал на оккупированную территорию, не оставаясь дома, а переместившись в захваченную накануне войны Прибалтику. Именно там ему было указано делать церковную карьеру. Как простой псаломщик после сталинских лагерей может попасть в Прибалтику, где у него никого нет, и вдруг стать священников - понять невозможно. Но это факт!
Биографы сообщают о начале карьеры "старца" так: "8 февраля 1942 был рукоположен (целибатом, то есть в безбрачном состоянии) в сан диакона митрополитом Сергием (Воскресенским), находившимся в юрисдикции Московской Патриархии" . Вот так выходит: приезжает из советских лагерей в оккупированную немцами Прибалтику молодой 33-х летний и никому здесь неизвестный человек, и его сразу в начале февраля 1942 года рукополагают в диаконы! Сообщение о том, как он стал священником, можно по категории краткости отослать в виде рекорда в так называемую книгу Гинесса: "С 15 февраля 1942 - священник" . Казалось бы, священник на оккупированной немцами территории, да еще пострадавший за веру в сталинских лагерях, не должен иметь никакого отношения к СССР и советской церкви. Но нет! НКВД умудряются сделать "врага советской власти" священником именно советской сергианской церкви! Правда, в своем сообщении биографы "старца" показали свое незнание истории и невежество, указав, что рукоположивший во священники Николая Гурьянова митрополит Сергий (Воскресенский) находился в юрисдикции Московской Патриархии. Дело в том, что сама "Московская Патриархия" появилась лишь в сентябре 1943 года, так что в феврале 1942 года в ней могли находиться только сотрудники НКВД, которые знали о скором ее устроении. Как бы там ни было, фактом остается то, что рукоположил Николая Гурьянова во священники митрополит Сергий (Воскресенский), который подчинялся Сергию Страгородскому и начальству НКВД -
Вы спросите откуда я это знаю? Я отвечу - из указания биографии митрополита Сергия (Воскресенского) в Википедии: "Содействовал внедрению двух молодых офицеров НКВД в круг церковников, сотрудничавших с немцами на оккупированной территории" . Эта информация взята из интересного источника - книги: Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы. - ОЛМА-ПРЕСС, 1997. Возникает вопрос: уж не был ли Николай Гурьянов одним из тех молодых офицеров НКВД? Спросить у митрополита мы не можем - его убили. Неизвестно кто, при странных и невыясненных обстоятельствах: "Убит 28 апреля 1944 года по дороге из Вильнюса в Каунас. Согласно большинству известных источников, убийство совершено нацистами, каковая версия утвердилась в советской, западноевропейской и современной российской историографии. Версия об убийстве Экзарха партизанами не имеет каких-либо документальных подтверждений и основывается исключительно на единственном свидетельстве рижского священника Николая Трубецкого со ссылкой на рассказ встреченного им в заключении бывшего партизана. Существует точка зрения, что митрополит Сергий был убит дружинниками бывшего латвийского президента Карлиса Ульманиса" . Нам ясно то, что НКВД он был уже не нужен.
Зато карьера пришельца и чужака Николая Гурьянова в годы войны идет в оккупированной немцами Прибалтике успешно: "В 1942 окончил богословские курсы, служил священником в Свято-Троицком женском монастыре в Риге (до 28 апреля 1942). Затем, до 16 мая 1943 являлся уставщиком в Свято-Духовском монастыре в Вильнюсе" . Казалось бы, чем лучше дела у священника на оккупированной немцами территории, тем хуже ему будет после ее "освобождения" советскими войсками. Но "старец" Николай почему-то не боится советской власти и не уходит вместе с отступившими из Прибалтики немцами. Он как-то весьма легко перекочевывает из времени немецкой оккупации в 1943 году во время советской оккупации Прибалтики: "В 1943-1958 - настоятель храма святого Николая в селе Гегобросты Паневежиского благочиния Виленско-Литовской епархии. С 1956 - протоиерей" . При советской власти священник, служивший при немцах, становится протоиереем! "Чудеса" да и только!
При этом "старец", служащий в Литве, не прерывал свои связи с Ленинградом: "Во время служения на приходе в Литве о. Николай заочно получил богословское образование в Ленинградской духовной семинарии и Ленинградской духовной академии"
. Дальше Николая Гурьянова было решено держать в качестве "старца", влияющего на события внутри "РПЦ МП": "С 1958 служил в Псковской епархии, был назначен настоятелем храма св. Николая на острове Талабск (Залита) на Псковском озере, являлся им бессменно до самой кончины"
. Интересно отметить и тот факт, что остров, на котором в качестве "старца" дослуживал агент НКВД Николай Гурьянов, "называли «Талабским» или «Залитским» (по прежнему названию острова, который был переименован в советские время в честь местного безбожника-большевика Яна Залита). Самого же Гурьянова называли Залитским "старцем", т.е. старцем в честь большевистского безбожника Залиты! Что же, вполне точное название для сотрудника НКВД, много сделавшего для процветания советской власти и советской её церкви.
ВОПРОС №2:
21 января 2011 г. 7:25 пользователь qwert sergey
Здравствуйте, о.Олег.
Пишет вам Сергей из Москвы.
Прочитал ваш ответ предыдущий, спасибо за столь быстрый ответ, думал что долго ждать придется ответа. Хочу спросить по поводу Николая Гурьянова - в видео на youtube.com смотрел - там вообще говорят в отрывке одного из фильмов, что он был Архиерей, что у него была Великая Схима и что он был схиепископ. Не знаю, правда или нет? Что вы думаете по этому вопросу? И еще вот такое у меня сильное недоумение и смущение насчет того, что старец Николай Гурьянов мог быть охранником сталинских лагерей. Это по предыдущему вопросу. На видео в yotube.com о.Николай Гурьянов говорит о святости св.муч.Григория Нового, благословляет его образом посетителя и с великим почтением и любовью говорит о Святых Царственных Мучениках, при этом высшая иерархия МП не канонизировала св.муч.Григория. И такое впечатление у меня, что высшая иерархия МП негативно относится к св.муч.Григорию, а Святых Царственных Мучеников, видимо, канонизировала МП в связи с какими-то своими интригами и под давлением того, что народ почитает Святого Царя и его Семью. Так вот у меня в чем смущение состоит - в в том, что и вы, и о.Николай Гурьянов почитаете св.муч. Григория. Сердце мое лежит и к вам, и в то же время вижу доброту о.Николая и его благоговение перед Царской Семьей и св.муч.Григорием. И вы тоже чтите подвиг Святой Семьи Царской и св.муч.Григория. И теперь вот я в недоумении и смущении, а в одной из ваших проповедей слышал, что недоумения и смущения надо разрешать, так как враг бьет через это и подрывает доверие к духовному отцу. Хоть я и не ваше духовное чадо, но мое сердце тянет к вашим словам и проповедям и не примите за лесть с моей стороны, но так как вы говорите проповеди и отвечаете на вопросы посетителей вашего сайта я еще не встречал ни у кого. И тем больше мое смущение ведь и о.Николаю Дух Святой открыл святость св.муч.Григория, иначе как бы он мог почитать его? Вот, например, я и не знал ничего про св.муч. Григория, и если бы не вы, и не о.Николай, и не интернет, то, наверное бы, и не узнал ничего. Вразумите, пожалуйста, меня и развейте эти мои недоумения, помолитесь обо мне, не имеющем дерзновения перед Богом.
Спаси Вас Господи!
Сергей. Москва
ОТВЕТ ОТЦА ОЛЕГА МОЛЕНКО:
Мир ти, Сергей!
Меня как раз меньше всего смущает прошлое человека. Ведь у благоразумного разбойника в прошлом был путь разбойничеств - грабежей, убийств и насилия. Савл в прошлом гнал Церковь Христову, а Петр - трижды отрекся от Христа. Равноапостольная Мария Магдалина в прошлом - одержимая семью бесами блудница. и т.д. и т.п. Прошлое имеет значение лишь при его сравнении с настоящим и концом данного человека. Если, например, разбойник остался разбойником и умер в разбое, а гонитель Церкви остался таким всю жизнь и умер с этим, то они будут судиться Богом за свое прошлое, за все дела, слова и помышления. Но если человек покаялся за свое прошлое, отрекся от него, принес плоды покаяния и плоды добродетелей, взращенных взамен страстей - то он будет прощен за прошлое и похвален за текущее.
К сожалению, с Николаем Гурьяновым произошло то, что называется "вхождением в роль". От многих лет пребывания в одной и той же роли "благочестивого" и "любвеобильного" "старца" он вошел в эту роль и сам стал верить, что он таков! Признание им святости Григория Нового или царской семьи не говорит в его пользу. "Митрополит" Иоанн Снычев, тоже был патриот и монархист, однако это не мешало ему, например, благословлять действия современных колдунов. Прелесть тем и страшна, что принимает ложь за истину и смешивает свет со тьмой, сладкое с горьким, святость с демонизмом. Ведь Гурьянов признал не только святость Григория Нового, но и царя Иоанна Грозного! Если по признанию святости Григория Нового еще ничего определенного о человеке сказать нельзя, то по признанию "святости" Иоанна Грозного или Сталина можно наверняка судить, что человек находится в жутком обольщении.
Но есть самый надежный путь определения качества человека, который выдает себя за Божьего служителя или пророка. Этот путь указал нам Сам Господь Иисус Христос. Сказал Он нам о нем в кратких словам: судите по плодам - Мф.7 « 20 «Итак по плодам их узнаете их» .
Посмотрим на плоды служения "старца" Николая Гурьянова и сравним их с моими плодами. Признание святости какого-то лица, соответствующее действительности, не может быть плодом признавшего человека. Ведь у такого признания могут быть различные причины и мотивы. Бесы тоже отслеживают настроение в церковной среде и учитывают его. Поддерживая, например, движение (для прикрытия и доверия им, бесам) за реабилитацию святого Григория, они, вместе с тем, распространяют идею святости царя Иоанна Грозного, чем и перечеркивают значение почитания святого мученика Григория Нового. Человек, почитающий святым и того, и другого, не спасется.
А где же плоды многолетней жизни и многолетнего служения в священном сане (насчет епископства Гурьянова даже в среде "МП" знают, что это позднее сочинение некоторых его сторонников, которые пытаются на его дутом авторитете создать свой порочный "капитал")? Он прослужил священником 60 лет! Я - 18 лет. Где его проповедь? Где его богословские труды? Где труды о подвижничестве, нравственности, покаянии, молитве и т.д.? Ведь он же педагог по образованию. Почему же мы за 60 лет его служения не находим практически ничего, кроме отдельных "крылатых" высказываний со слов приходивших к нему людей? Ответ прост. Если бы он писал труды, то его бездуховность и прелесть стали бы ясно видны и были бы зафиксированы на бумаге. Этого "старец" допустить не мог. Ведь о короткой фразе, переданной другими со слов старца, всегда можно сказать удобное для "старца". Если оно пошло гулять среди народа и понравилось ему, взращивая авторитет "старца", то достаточно лишь кивать головой и говорить "это Дух Святой сказал устами старца". Если же высказывание будет неудачным, то всегда можно поправить: "Это человек не так запомнил, не так понял, не так передал слова "старца".
Итак, подведем численный итог оценке плодов о.Николая Гурьянов и о.Олега Моленко:
| о.Николай Гурьянов | о.Олег Моленко | |
| Проповеди:
| 0 | 300+ |
| Книги:
| 0 | 4 |
| Труды по богословию:
| 0 | 100+ |
| Труды по толкованию Писания: | 0 | 200+ |
| Дискуссии с противниками веры и благочестия: | 0 | 35 |
| Труды о покаянии и молитве: | 0 | 500+ |
| Зафиксированные ответы на вопросы посетителей: | 0 | 4000+ |
| Составленные молитвы: | 0 | 100+ |
Как видим, о качестве его трудов судить нет никакой возможности, ибо нуль есть нуль. Если же говорить о качестве зафиксированных на пленку его ответов, то для него лучше бы было, если бы он молчал и не снимался.
По смерти "старца" Николая к нему на похороны приехало аж 3000 человек. На моем сайте такое количество посетителей бывает каждый день. Для сравнения приведу цифры: на погребение святого Василия Великого собралось более 50 000 человек. На погребение святого Иоанна Кронштадтского собралось несколько сотен тысяч человек. Так что со стороны погребения "старца" Николая пропиарили очень слабо... ПРИМЕЧАНИЕ *) Псковская Православная миссия в годы Великой Отечественной войны
В то же время Сталин и Берия выработали свой план, по которому на оккупированных территориях православные священники и монахи должны были стать вовлечёнными в борьбу с фашистскими оккупантами. Основная ответственность была возложена на главного организатора разведывательно-диверсионной работы на оккупированных территориях Павла Анатольевича Судоплатова.
Главным действующим лицом и с той, и с другой стороны стал митрополит Виленский и всея Прибалтики Сергий Воскресенский. Когда наши войска покидали Ригу, Судоплатов, по его личным воспоминаниям, спрятал его, чтобы сотрудники органов не увезли митрополита вместе с отступающими. Далее экзарх должен был действовать по плану, разработанному НКВД. Оставшись в Риге, он приветствовал вступление немцев в Прибалтику. Он же стал и организатором Псковской Православной миссии, которая наружно являлась защитницей оккупационной власти, а втуне поддерживала разведывательно-диверсионную работу.
Во время существования Псковской Православной миссии Павлом Судоплатовым был проведён в жизнь план спецоперации под кодовым названием «Послушники». В Псково-Печерскую обитель были внедрены два агента наших спецслужб. Они выдавали себя за членов тайного сообщества священников-подпольщиков, действующих против Советской власти. Успех операции «Послушники» получил высокую оценку самого Сталина. О нём Сталин говорил со своими приближенными накануне принятия судьбоносного решения о возрождении Патриаршества.
Патриарший Местоблюститель Сергий Страгородский был осведомлён о том, как и на кого работает экзарх всея Прибалтики Сергий Воскресенский. Между ними давно были дружеские отношения. Но при этом все годы войны и тот, и другой, скажем так, по условиям игры, вынуждены были явно высказываться негативно в адрес друг друга. Сергий Страгородский публично порицал Сергия Воскресенского за сотрудничество с Гитлером, а Сергий Воскресенский, в свою очередь, публично порицал Сергия Страгородского за сотрудничество со Сталиным. При этом, что особенно важно подчеркнуть, Псковская Православная миссия оставалась в лоне Русской Православной Церкви Московского Патриархата, а не Зарубежной! И все годы войны на службах священники Псковской Православной миссии считали себя под благословением Патриаршего Местоблюстителя Сергия Страгородского, возглашали ему здравицы!
Среди членов Псковской Православной миссии был тогда ещё молодой священник о.Николай Гурьянов. Его лично рукополагал митрополит Сергий Воскресенский.
24 августа мы чтим память великого старца – протоиерея Николая Гурьянова (1909–2002). Более 40 лет старец служил в храме святителя Николая Чудотворца на острове Талабск (Залит) Псковской епархии. Будучи сам великим старцем, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) говорил о протоиерее Николае Гурьянове, что он является «единственным по-настоящему прозорливым старцем на территории бывшего СССР».
советовал:
“Человек рожден для того, чтобы беседовать с Богом”
«Будьте всегда радостны и в самые тяжелые дни вашей жизни не забывайте благодарить Бога: благодарное сердце ни в чем не нуждается».
«Не огорчайтесь за посещение неприятностей: это спутники жизни в наших оздоровлениях».
«Верующий человек, он должен любвеобильно относиться ко всему, что его окружает. Любвеобильно!»
«Человек рожден для того, чтобы беседовать с Богом».
«Надо жалеть людей и всегда молиться: “Господи, избави их от этого вражеского помрачения”».
«Ведь это мы сейчас в гостях, а потом все пойдем домой. Но только, мои драгоценные, горе будет нам дома, если мы в гостях были да что-то нехорошее делали».
«Жить так, словно ты завтра умрешь».
«Идите и делайте добро. Всякая любовь покрывает множество грехов».
Старец в воспоминаниях современников
Простота и любовь к людям, животным, растениям, ко всему, что сотворено Богом, выделяли его среди других… Когда отец Николай приехал на остров, около его домика было пустое место, напротив – кладбище с разбитой оградой и ни одного деревца. А ему так хотелось всё украсить! И он из Киева, Почаева, Вильнюса, Пюхтиц собирал растения, корни кустов и цветов и сажал на острове. Батюшка с любовью ухаживал за деревцами. Тогда еще там не было водопровода, и воду батюшка носил с озера, по 100–200 ведер. Всё сам поливал: и кусты, и цветы, и будущие деревья. Рядом с домом батюшка посадил хризантемы, георгины, гладиолусы. Теперь мы видим плоды его трудов: повсюду зазеленели туи, пихты, лиственницы. А где зелень, там и птицы. Сколько их наполнило своими голосами ранее пустой остров! Для них, для пташек Божиих, отец Николай устроил “столовую под открытым небом”. Чистой своей душою батюшка был близок всему, что сотворено десницей Божией.
Отец Николай был целибат. У нас в Вильнюсе его все знали и поминали в записочках как священноинока Николая. Я у матушки игумении Нины (Баташевой; в схиме – Варвары) спрашивала об этом, и вот что она мне рассказала. Отец Николай говорил, что, если будет угодно Господу, он примет постриг в монашество. У матушки Нины даже хранилась одежда, которую сестры сшили для пострига отца Николая. Но в войну, когда женский монастырь сильно бомбили, у матушки игумении всё сгорело, в том числе и эта одежда. Отец Николай рассудил, что на его монашество нет Божией воли, и пострига не принимал».
Всё творение было батюшке по сердцу. Он всегда внимательно смотрел, чтобы ни цветок, ни деревце не повредили
Протоиерей Иоанн Миронов , которого связывала со полувековая духовная дружба, рассказывал: «Двор скромного батюшкиного домика-келлии был словно иллюстрацией к первым главам Книги Бытия: каштаны, кипарисы и другие деревья, множество голубей на ветвях и крыше сидят плотно, как куры на насесте. Тут же воробьи и прочие мелкие пташки. А рядом с курами мирно прогуливаются кошки и собачка. И всех батюшка старался приголубить, угостить. У батюшки 28 лет прожила кошечка Липушка, совсем очеловечилась. Однажды ворону кто-то подбил камнем, так батюшка ее выходил, вылечил, и она стала совсем ручной. Каждое утро потом встречала батюшку, каркала, хлопала крыльями – здоровалась. И всё кругом – и деревца, и цветы – всё на острове жило батюшкиной заботой. Пчелки, мошки, жучки – всё ему было не чужим. Комара даже не обидит. Всё творение было батюшке по сердцу. Он всегда внимательно смотрел, чтобы ни цветок, ни деревце не повредили».
Владыка Павел (Пономарев; ныне митрополит Минский и Заславский, Патриарший экзарх всея Беларуси; в 1988–1992 годах – наместник Псково-Печерского монастыря) рассказывал такую историю: «Приехала к нам в Печоры матушка Георгия (Щукина). Оказывается, у нее был разговор со Святейшим Патриархом о возможном направлении ее в Иерусалим. И ей нужно было посоветоваться с духовником – отцом Николаем, известным старцем на острове Залит. Но попасть на остров ей не удалось: пароходы уже не ходят, а лед еще не встал… А эконом меня спрашивает: “Так благословите на вертолет?”… Позвонили в аэропорт – оказалось, вполне доступно. Через 40 минут вертолет уже был в монастыре. Прилетели – а там и приземляться-то некуда. Только что выпал снег хороший. Сели куда-то в огород. Видим: сам отец Николай идет. И матушки бегут, что-то шумят. Оказывается, после службы и трапезы все по кельям разошлись – и вдруг отец Николай стал всех звать. “Выходите, – кличет. – Матушки, к нам гости едут: матушка игумения Иерусалимская, отец-наместник с братией монастыря”. Они говорят: “Батюшка, ты в своем уме? Кто к нам едет? Пароходы не ходят. Ложись, отдыхай”. И вдруг – вертолет, шум. А ведь тогда не то что мобильников, вообще связи с островом не было. И ведь называл уже отец Николай матушку игуменией Иерусалимской, хотя о ее будущем совсем никто не знал…»
Меня удивляла его прозорливость. Он предвидел многое
Протоиерей Олег Тэор рассказывал о старце: «Батюшку я оценил с первой же встречи и очень почитал его всегда. Меня удивляла его прозорливость. Он предвидел многое и, если нужно было, говорил то, что потом сбывалось. Например, был такой случай. Отец Николай всегда помнил о смерти, о своей к ней подготовке, часто говорил на эту тему и наказывал, в чем его хоронить. Однажды он обещал одной своей духовной дочери, что она будет на его похоронах. Другая, по имени Антонина, тут же заявила: “И я буду, батюшка. Обязательно приеду”. А он так прикровенно и говорит: “Да нет, ты дома будешь”. И оказалось, что эта Антонина умерла. А та, которой было обещано присутствовать на похоронах, действительно там была. И мне батюшка говорил, что я его похороню. Так и вышло.
Сейчас я также чувствую его молитвенную поддержку. Бывает, что, когда его поминаю, мне идет помощь. Отец Николай имел и дар исцелений. Молитва его была очень действенной. Одна его духовная дочь так тяжело заболела, врачи признали рак. Она себя чувствовала очень слабо, лицо ее было бледное, прозрачное. Работала она на тяжелой работе, где ей приходилось иметь дело с вредными для ее здоровья химикатами. Врачи рекомендовали ей перейти на другую работу. Но отец Николай не благословил. Больная послушалась. Прошло уже много лет, а она, по молитвам батюшки, поправилась и живет до сих пор. Когда я сильно заболел, отец Николай тоже очень убежденно уверил меня, что Господь исцелит. И действительно, я исцелился.
Отец Николай старался привить своим чадам память о смерти
Отец Николай старался привить своим чадам память о смерти. Говорил, что если бы люди знали, что им уготовано, то они вели бы себя по-другому. Часто он для вразумления и наглядности показывал гостям икону Страшного суда, объясняя ее и напоминая о возмездии за грехи. Наставлял очень убежденно, евангельскими словами и примерами. Указывал на изображении, где и за какой грех человеку предстоит мучиться. Это многих отрезвляло и заставляло задуматься и помнить всегда о смертном часе».
Протоиерей Георгий Ушаков делился: «Часто я видел, что, даже когда батюшка говорил с человеком, у него в перерыве между фразами шевелились губы. Думаю, что он был непрестанный молитвенник. Отсюда происходили и его прозорливость, и открытость к горнему миру. Во время молитвы Господь открывал ему душу человека и Свою волю о нем».
Протоиерей Владимир Степанов рассказывал: «Я жил тогда в Пскове и служил диаконом в Троицком кафедральном соборе. Рядом с собором стоит колокольня, в которой в 1970-е годы жила монахиня Архелая. Захожу однажды навестить матушку. Речь зашла об отце Николае. Она мне рассказывает, что ей было очень тяжело, и она молитвенно обращалась к батюшке: “Отец Николай! Помоги мне! Отец Николай! Помоги мне…” И так несколько раз. Утром следующего дня батюшка приезжает в Псков, приходит к матушке Архелае и с порога говорит ей: “Ну что ты меня просишь: отец Николай, помоги мне, отец Николай, помоги мне…”
Господь наградил батюшку живой верой и непрестанной молитвой. Часто было заметно, что он творит Иисусову молитву. Силу его молитвы я испытал на себе, и не раз. Один из примеров: у меня была серьезная проблема, и я зимой пешком от большака пришел по озеру к старцу. Он меня выслушал, затем встал и говорит: “Давай помолимся”. Батюшка становится на колени на своей крохотной кухоньке, я за ним тоже. Несколько минут молитвы. Встаем с колен. Отец Николай меня благословляет, и я ясно в душе ощущаю, что моей проблемы больше нет. Слава Богу!»
Священник Алексий Лихачёв вспоминал: «Батюшка мне показался немного наивным: он всё уговаривал меня ежедневно читать утренние и вечерние молитвы. А я был таким усердным студентом, что для меня странным казалось не то что молитвы не прочесть – я и Псалтирь читал неукоснительно. “Разве он не знает, что я и без всяких уговоров это делаю?” Но потом в академии я оказался в кружке молодых людей, знатоков и приверженцев греческой традиции, которые, вышучивая наше российское благочестие, иронизировали: “Без вычитки этого правила вам никак не спастись”. Так батюшка заранее меня укрепил, чтобы не поддаться. И еще: теперь, через десять лет, я настолько оказался обременен строительством храма, а также семейными трудностями и бытовыми неурядицами, что засыпаю иногда, не раздеваясь. Но слова отца Николая звучат сегодня – как укор.
Батюшкин язык надо было еще уметь понять. Он открывал людям такие глубокие вещи, да еще в нескольких словах, что их приходилось облекать в форму образов или символов, которые прояснялись постепенно, по прошествии времени, наполняясь новыми духовными смыслами и поворотами судьбы. Некая послушница, приехавшая вместе со мной на остров, стала рассказывать батюшке о нестроениях в монастыре. Он ласково прикоснулся к ее шее: “А ты крестик-то носишь?” Она вынула крестик с груди. “Вот и носи”. (У нее через год открылось душевное расстройство.)
А девушке Вале, интересовавшейся у него, можно ли ей заниматься конным спортом и танцами, отец Николай с лаской и улыбочкой говорит: “А дай-ка я тебе красочки-то добавлю”, – и берет седую прядь со своих волос и будто перекладывает ей. Она, знай, смеется. А ведь он ей намекал на горе до седины».
Врач Владимир Алексеевич Непомнящих рассказывал о старце: «Внешне он казался отрешенным от всего земного. Чувствовалось, что между нами, грешными, и старцем было громадное расстояние. Многим, подходившим под благословение, батюшка уже не отвечал на вопросы, а только молча крестообразно елеем помазывал лоб. При этом люди чувствовали, как необходимость в расспросах исчезала. Однако с теми, у кого действительно была нужда, отец Николай беседовал, отвечал им на вопросы и даже приглашал людей к себе в домик. Он отвечал не на все вопросы, а выборочно… Несомненно, старец Николай знал волю Божию и открывал ее в той мере, в какой считал необходимым».
Отец Николай благословил меня большим крестом и сказал: “Не будешь ни пить, ни курить до конца жизни твоей”. Так и вышло
Андрей Лукин вспоминал: «От юности моей я пристрастился к алкоголю, и к 26 годам понял, что без него не могу долго обходиться. Я начал искать выход, пробовал закодироваться – не помогло, только хуже стало… Стал брать обеты. Обещался пред Богом, на кресте и Евангелии, в присутствии священника о воздержании от алкоголя, сначала на полгода, потом на год и полтора. Так продолжалось шесть лет, но беда в том, что, как только наступал конец срока обета, буквально в тот же день я начинал снова пить, так как страсть подступала и невозможно было бороться с ней. И вот в 1999 году, в августе месяце, я приехал на остров Залит к отцу Николаю Гурьянову. Я подошел к нему и говорю: “Батюшка, благословите меня не пить три года и не курить год (взять обеты)”. Отец Николай благословил меня большим крестом и сказал: “Не будешь ни пить, ни курить до конца жизни твоей”. С тех пор прошло семь лет, и за это время у меня даже помысла не возникало (слава Богу!) ни выпить, ни покурить. А ведь я курил больше 20 лет.
А за два года до этого чудного события моя жена вместе со старшей дочерью ездила к отцу Николаю с вопросом о том, уходить ли мне с мирской работы и трудиться всецело в церкви или нет. Батюшка, не зная моего имени, сказал жене: “Низкий поклон Андрюшеньке, и прошу ваших молитв”. Какое у батюшки смирение – как он назвал меня, алкаша… А жене ответил: “С мирской работы уходить не надо, а регентом пусть поработает”. Так и вышло: “поработал”, через полгода, меньше, пришлось мне из регентов уйти. Еще жена спрашивала про дочь: учиться ли ей дальше, так как успехи в учебе были неважные, на что старец сказал: “Учись, учись и учись. Тройка и четверка тоже хорошие отметки”. Дочь окончила школу, среднее специальное заведение, сейчас учится в высшем, на четвертом курсе. При поступлении за основной предмет получила пять, за остальные четыре. А ведь в школе училась на тройки!»
Ольга Кормухина , известная певица, делилась: «Надо сказать, что в это время у меня были две серьезные проблемы: курение (я никак не могла бросить курить, хотя и очень хотела этого) и еще мне нравились вкусные спиртные напитки. Я, можно сказать, “кайфовала” от изысканных ликеров, ромов, вин и ничего не могла с собой сделать… Вот подходим мы к домику, видим: люди вокруг старца кучками собрались; мы к ним присоединились. А он бегает между людьми и спрашивает: “Пьешь, куришь? Пьешь, куришь? Пьешь, куришь?” А меня не спрашивает. Я думаю: “Ведь это моя проблема. А меня он не спрашивает”. Я хочу сказать, а не могу. Чувствую, что бес мне рот заткнул. Просто натурально это чувствую. У меня вены на шее надулись, а я не могу ни слова сказать. Но чувствую, что если я сейчас не скажу, то мне конец. Просто конец. И всё! Я напряглась из последних сил и взмолилась: “Господи! Помоги мне!” И тут же закричала: “Батюшка! Я пью, курю! Ненавижу себя за это!” А он как будто ждал этого, подбежал ко мне, перекрестил рот и говорит: “Всё. Больше не будешь”. И действительно, это было 19 июля 1997 года, с тех пор я не принимаю ни спиртного, ни сигарет.
Один профессор математики, русский, приехал со своим английским другом, тоже профессором математики, совершенно неверующим. И русский очень молился, чтобы тот уверовал. А англичанин имел помысел: “Если покажет мне этот старец чудо, тогда уверую”. Приехали, батюшка их встретил, завел в келью и сразу же, с первых слов говорит: “Какое же чудо тебе, сынок, показать?” Подошел к выключателю и начал щелкать: “Вот есть свет, а вот нету света. Вот есть свет, а вот нету света. Ха-ха-ха”. Посмеялись, и отец Николай отправил их домой: “Езжайте, сынки, с Богом, пока тихонько”. Англичанин тоже посмеялся: мол, какие могут быть чудеса? Ведь ученый человек. Приехали они с острова обратно на материк, а там толпа народа, милиция, рабочие какие-то провода тащат. “А что случилось-то?” – “Так три дня уже на островах света нет”. И ученый наш тут же развернул лодку обратно».
Анна Ивановна Трусова вспоминала: «Я приехала на остров вместе с моим племянником. Он защищал одного человека, на которого напали хулиганы. В результате на него пало несправедливое обвинение. Следователь давал ему две статьи. Мы поехали к старцу Николаю просить его святых молитв. Батюшка не стал спрашивать, за что, почему, только я вдруг увидела, как изменились его глаза – таких глаз я не видела ни у кого в жизни. Он ушел далеко, он не присутствовал здесь, среди нас. Я прямо-таки затрепетала от этого батюшкиного взгляда. Не знаю, сколько он так молился. Пять минут или больше, но только потом он глубоко вздохнул и сказал: “Не осудят. Оправдают”. Так за какие-то несколько минут старец вымолил человека».
“Батюшка, в такую стужу!.. Зачем?” – испугались матушки. “Зовут”, – тихо сказал старец
Людмила Иванова, церковный фотограф , вспоминала об одном случае: «Собрался однажды отец Николай поздним зимним вечером в сильную пургу куда-то идти. “Батюшка, в такую стужу!.. Зачем?” – испугались матушки. “Зовут”, – тихо сказал старец. И, несмотря на уговоры женщин, ушел в ночную тьму. Ветер выл лютым зверем, метель не стихала. Батюшка долго не возвращался. Бежать, искать – куда? Оставалось молиться, уповая на волю Божию. Вернулся батюшка не один. Мужика замерзшего привел. Тот заблудился в пургу, стал силы терять и даже о смерти думать. От страха взмолился угоднику Божию Николаю Чудотворцу, хотя и считал себя неверующим. Отец Николай услышал».
Игумен Роман (Загребнев) рассказывал, как они с другом приехали к старцу на остров. Друг, не имевший опыта общения со старцами, растерялся и ни о чем не спросил батюшку. И вот, когда они уже собрались уходить, отец Николай сам остановил молодого человека: «Скажи мне, разве это дело? Дома писал-писал хартию с вопросами, положил в карман и, не разрешив ни одного вопроса, уезжаешь! Разве это дело? Сейчас сядешь в “Ракету” и поплывешь, а вопросы в кармане. Ну-ка, доставай сейчас же. А то ведь поплывешь до Пскова, руку случайно сунешь в карман, сердечко-то так и екнет. Чтобы оно было спокойно, и нужда есть разрешить вопросы. Понял?!» «Упал к батюшке в ноги мой попутчик, слезы побежали из глаз, прося прощения и терпения на разрешение написанных вопросов».
Емилиан Лашин вспоминал: «Человек, с которым мне пришлось отправиться на остров Залита, недавно вышел из тюрьмы. Он рано потерял мать, а мачеха плохо обращалась с ним и его сестрой, и оба они начали воровать, и так продолжалось, пока его не посадили. Сидел он два или три раза и когда вышел, уже был очень болен туберкулезом. У него не было ни работы, ни денег, ни прописки, ни жилья, а в больницу было не устроиться. Тогда решили поехать к отцу Николаю. Это было в сентябре, в конце месяца – тяжелое для чахоточников время. Помню, в тот день у батюшки было много самого разнообразного народа… А мой “подопечный” стоял за воротами у большого камня и не решался (или уже не был в силах) войти. Батюшка едва взглянул на него и сразу окликнул по имени, сам вышел за калитку и долго-долго о чем-то разговаривал с этим человеком. А потом благословил его трижды и сказал громко: “Всё будет хорошо”. Надо ли говорить, что сразу по нашем возвращении этого человека взяли в самую лучшую клинику, будто внезапно забыв обо всех препонах и доводах, которые те же самые люди находили всего несколько дней тому назад. В этой клинике он пролежал более полугода, совершенно излечившись от страшного недуга. За это время оформили и прописку, и постоянно какимто чудным образом находились средства на лекарства, стоившие немалых денег».
Алексей Белов, известный музыкант, рассказывал: «Мы были свидетелями такого случая. Однажды на острове поднялась страшная буря и вдруг мгновенно затихла. А когда мы подошли к келье батюшки, то его келейница сказала, что шел смерч, батюшка вышел, перекрестил, и всё рассыпалось. А потом оказалось, что он мальчика от смерти спас. Этот мальчик вышел рыбачить на большой лодке, и во время смерча он мог бы погибнуть, разбиться на этой лодке.
Батюшка вообще спасал людей от смерти не один раз. Так было с нашей дочкой. В младенчестве она очень тяжело переносила высокую температуру, у нее начинались судороги. И вот однажды судороги были такие сильные, что у нее запал язык и началась асфиксия, она уже синеть начала. Тогда я про себя закричал: “Отец Николай, помоги!” И язык вернулся на место, она задышала ровно.
У монахов, с которыми мы встретились на Афоне, были фотографии старца. Все его очень почитали. Когда мы были на вечерней службе в Хиландаре, в сербском монастыре, духовник принимал у меня исповедь. Я решил ему подарить фото отца Николая, так как взял с собой целую пачку, чтобы дарить людям. Он взял фотографию, посмотрел и сказал: “Отец Николай!” Потом я узнал, что духовники некоторых афонских монастырей, в том числе отец Тихон из Хиландара, приезжали на остров к батюшке Николаю. Для меня это было поразительно. Ведь Святая Гора – центр сосредоточения монашеского опыта более тысячи лет. Можно сказать, что это “институт старчества”, здесь возросло много старцев, в том числе современных. И вот с Афона монахи ехали на какой-то далекий остров в России, чтобы увидеть святого».
Иеромонах (ныне игумен) Нестор (Кумыш), духовное чадо старца, делился: «Диаконство мое было им тоже предсказано. Перед поступлением в семинарию я, как обычно, приехал на остров, ибо тогда уже ездил регулярно, не мог уже без этого. Побеседовал со старцем, всё, что нужно было, решил. На прощание он мне говорит: “Скоро диаконом будешь”. “Когда?” – спрашиваю. “Следующим летом”, – ответил старец. С тем и уехал. Но в душе недоумение: какое диаконство, когда я еще не поступил даже в семинарию? Пошутил, может, батюшка? На деле же вышло всё по его слову. Меня, как окончившего вуз, зачислили в семинарию сразу во второй класс… По окончании второго класса мне предложили перейти в четвертый, минуя третий. Не дав никакого ответа, я уехал за город к родственникам до сентября следующего учебного года. А в начале июля неожиданно позвонили из епархиального управления с требованием немедленно явиться в город для сдачи ставленнических экзаменов и прохождения исповеди перед хиротонией.
На полном ходу у меня заклинило двигатель, и машина стала неуправляемой
Для успешного хода реставрационных работ по храму, где я служил, благотворитель, совершавший его восстановление, подарил мне машину. “Немедленно продай ее”, – категорично потребовал от меня старец, когда я поведал ему об этом. Но я не послушался и решил это сделать по окончании реставрационных работ… На полном ходу у меня заклинило двигатель, и машина стала неуправляемой. Через две-три ужасных минуты я оказался в кювете всеми четырьмя колесами вверх. По милости Божией всё обошлось благополучно, и я отделался испугом. Но с тех пор не решался нарушать или как-то переиначивать слово, сказанное старцем.
Был у меня один грех, причинявший мне немало огорчений и переживаний. Периодически я страдал рецидивами мрачной раздражительности и вспыльчивости. Трудно жить с этим христианину, так как ничто столько не отравляет существование окружающим и ничто так не унижает человеческого достоинства, как потеря самообладания. Но и борьба с этим распространенным недугом непроста. И вот однажды по приезде на остров я обратился к старцу с довольно глупым вопросом, не лишенным к тому же затаенного тщеславия. Я спросил отца Николая, что бы мне этакое особенное делать для вящего благоугождения Богу. Не глядя на меня, старец ответил: “Не скандальте”. Ух, как больно мне стало от этого слова! Я отскочил от батюшки, как будто меня обдали крутым кипятком. Его слова попали в самую точку и глубоко уязвили мое самолюбие. Но что делать? Для нашего излечения иногда нужны не сладкие пилюльки, а горькие лекарства, и отец Николай решительно употреблял их там, где это требовалось. Впоследствии – как я полагаю, не без молитвы батюшки – я обнаружил главную причину терзавшего меня недуга и освободился от него».
Протоиерей Валериан Кречетов делился: «Батюшка всё время повторял: “Всё хорошо, да, всё хорошо. Какие мы счастливые, что мы в Церкви, что мы причащаемся…” Старца спрашивали о России, а он отвечал: “Россия не умирала. Ох, как хорошо у нас. Слава Тебе, Господи. Господь не оставляет нас”».
Священник Алексий Лихачев вспоминал о последних днях жизни старца и о последней встрече с ним: «И вот я у самого дорогого человека. Снова, как в первую встречу, сижу подле ног. Только батюшка… был уже другим. Он умалился, как когда-то Господь. Он был совсем как ребеночек. Поцеловал мне руку: ты, мол, священник, а я – уже никто. Когда отдавал ему в подарок скромные святыньки, батюшка по-детски спрашивал: “А это что? Крестик?” И умиленно плакал. Я ему привез ваточку, обмакнутую в миро с иконы Царя-мученика. Он раза три переспрашивал, что это за ваточка. Попросил его поставить крестик на книге с его стихами. “Вот здесь? Здесь?” – спрашивал, пока я не показал пальцем. В послушание мне батюшка минут пять старался своей немощной рукой начертить этот крестик, рука дрожала… Я тоже стал плакать. Всего того душевного, что я знал и чего ждал, уже не было. Не было НАВСЕГДА. Явно почувствовалось, что человеческое в батюшке уже уходит. Внешне об этом говорила противоестественная бледность лица: ни кровиночки! Его плоть держалась только Духом – ради нас, по его любви и милости Божией. И только на вопросы все старец ответил. Отвечал, закрывая глаза и молясь, – и только в эти секунды я узнавал “своего батюшку”. Даже тон его становился твердым и властным».
Протоиерей Борис Николаев вспоминал: «Когда батюшка лежал в гробу, правая рука у него была настолько теплая и живая, что у меня закралась в голову мысль, не живого ли мы хороним. Дело в том, что отец Николай был близок к горнему миру. Праведники в особые минуты, особенно после Причащения Святых Христовых Таин, перестают чувствовать разницу между миром горним и миром видимым, могут временно переходить в иной мир. Отец Валериан часто в последние годы причащал батюшку и несколько раз замечал, что старец словно умирал. Дыхание останавливалось, но пульс продолжал биться. Через некоторое время отец Николай выходил из своей келейки к встревоженному отцу Валериану, келейницам и с улыбкой спрашивал: “Ну, что вы тут?”».
“Не плачьте! Теперь отец Николай у Престола Небесного за нас молится”
Иерей (ныне протоиерей) Алексий Николин вспоминал о похоронах старца: «Было 40 служащих священников, два владыки: архиепископ Псковский и Великолукский Евсевий и Никон, епископ Екатеринбургский на покое… Вначале прощалось священство, потом пошли миряне. Прибыли монахи Псково-Печерского монастыря, архимандрит Тихон (Шевкунов)… приехал со своим хором. Хор Сретенского монастыря пел отпевание… Когда закончилось отпевание, подняли гроб, обнесли вокруг храма с каноном “Волною морскою” и понесли на кладбище».
Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) утешал скорбящих: «Не плачьте! Теперь отец Николай у Престола Небесного за нас молится».
Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!
Совсем недавно, 24 августа 2002 года на 93 году жизни скончался известный старец – митрофорный протоиерей Николай Гурьянов. После его кончины стало известно, что в свое время он принял тайный монашеский постриг, который скрывал по смирению.
Старец Николай сподобился многих даров Духа Святого, среди них – дары прозорливости, исцеления, чудотворений. Со всей России к старцу приезжали на остров Залит верующие люди, нуждающиеся в духовном совете, в молитвенной помощи старца.
Из воспоминаний Священника Михаила Малеева:
“Однажды, мы предприняли путешествие на остров Залит к отцу Николаю Гурьянову. На старом проржавевшем рыбацком катере поплыли мы по Псковскому озеру... Издали остров кажется заросшим деревьями. Многие из деревьев батюшка посадил сам, своими руками, когда в 1958 году перебрался сюда из Литвы. Приходилось возить их с материка, а потом долго поливать, чтобы прижились... Можно представить, как было трудно каждый день носить до ста вёдер воды по косогорам. Зато теперь деревья плотной кроной мягко укрывают маленький домик отца Николая. Сколько за эти годы перебывало здесь православных людей со всех городов и всей нашей страны, объединённых одним: любовью к Богу и его Церкви православной...
Николай Алексеевич Гурьянов родился 24 мая 1909 года в селе Чудские в Сант -Петербургской епархии в благочестивой семье Гурьяновых. Любовь к храму и церковному пению была присуща всем членам его семьи: его отец Алексей Иванович был регентом церковного хора, старший брат Михаил был профессором, преподавал в Сант – Петербургской консерватории. Было ещё два младших брата, но они погибли на войне.
С детства отец Николай прислуживал в алтаре. Однажды их храм посетил будущий священномученик митрополит Петроградский Вениамин. Отец Николай рассказывал так: “Владыка служил, а я посох ему подавал, потом говорили мне: “Какой ты счастливый, что с Господом...”.
В 1928 году отец Николай окончил педагогический техникум, потом недолго учился в педагогическом институте. В конце тридцатых годов он был арестован, прошёл этапы, лагеря, ссылки. Во время тяжких событий батюшка встречал много подвижников, истинных светильников веры. Тогда-то он и дал обет, что станет священником. В те годы побывал он у прозорливого иеросхимонаха Симеона Печерского. Тот ему три раза сказал: “Толабс, Толабс, Толабс”.
Раньше так остров Залит назывался. И действительно, благословили батюшку служить именно сюда.
С 1943 года по 1959 годы отец Николай является настоятелем храма святителя Николая в селе Гегобросты Литовской ССР. В 1958 году отец Николай переведён в Псковскую епархию настоятелем храма святителя Николая на о. Залит. Здесь пройдут 40 лет его пастырского служения. Здесь он станет тем, кем мы его знаем, – батюшка Николай, старец с острова Залит...
Простые слова, которые мы часто говорим друг другу, в батюшкиных устах приобретают особую силу.
“Помоги вам Господи”, – часто говорил он, и что-то тут же происходит и меняется в нашей жизни. Часто можно слышать от батюшки слова говорящие о его потрясающей любви к церкви и России: “Отец Небесный не оставит Россию, трудитесь в России, так здесь хорошо. Господь нас любит, только радоваться и молиться остаётся”.
Отец Николай говорил просто, часто с прибауткой, со стишком, но всегда точно: “Себя не знаем, нос не задираем”.
“В священнической семье главное – благочестие, порядок должен быть, это для окружающих главное”.
На прощание старец дал нам завет: “Радуйтесь и веселитесь, что мы Христовы”.
В последний год перед блаженной кончиной о. Николай, несмотря на перенесенную тяжелую болезнь, все же находил силы для приема паломников, укрепления и наставления их в вере. И мысли старца, высказанные во время этих последних земных бесед, стали своего рода духовным завещанием для православных русских людей.
Когда старца спрашивали, как надлежит бороться с ересью экуменизма, он с улыбкой говорил: “Надо свято хранить чистоту Православия и заповеданное нам святыми отцами. А для этого надо миролюбиво объяснять всеми возможными способами заблуждения экуменистов. Не молчать, а с любовью разъяснять. Только чтобы не было драки”.
А на вопрос, что же он считает самым опасным грехом в душах людей?
Старец Николай ответил:
– Безверие! Это страшно.
– Даже у христиан?
– Да, даже, у православных христиан.
Старец Николай призывал верующих любвеобильно относиться ко всему, что их окружает.
Старец любил церковное пение, сам сложил немало духовных песен и гимнов, такие, как “Похвала Богоматери”, “Молитва Ангелу – Хранителю”, “Спаситель, согрей мою душу”, “Братский гимн”. “Прошёл мой век, как день вчерашний.
Как день промчалась жизнь моя.
И двери смерти страшно тяжки,
уж недалёки от меня.
Меня грешного помяните,
отхожу от вас не навек,
ещё увидимся”.
(старец Николай)
Духовные дети старца свидетельствуют об исполнении многочисленных изреченных им пророчеств. По свидетельству очевидцев, недавно дома у одной благочестивой женщины замироточила фотография старца.
Вечная память “всероссийскому батюшке” – старцу Николаю!
Николай Алексе́евич Гурья́нов (24 мая , село Чудские Заходы , Санкт-Петербургская губерния - 24 августа , Остров-Залит , Псковская область) - советский и российский религиозный деятель. Протоиерей . Один из наиболее почитаемых старцев Русской православной церкви конца XX - начала XXI веков .
Биография
Семья и детство
Родился в крестьянской семье. Отец, Алексей Иванович Гурьянов, был регентом церковного хора, скончался в . Старший брат, Михаил Алексеевич Гурьянов, преподавал в Санкт-Петербургской консерватории; младшие братья, Пётр и Анатолий, также обладали музыкальными способностями. Все трое братьев погибли на войне. Мать, Екатерина Степановна Гурьянова, долгие годы помогала своему сыну в его трудах, скончалась 23 мая , похоронена на кладбище острова Залит .
С детства Николай прислуживал в алтаре в храме Михаила Архангела. В детстве приход посетил митрополит Вениамин (Казанский) . Отец Николай так вспоминал об этом событии: «Я мальчишкой совсем ещё был. Владыка служил, а я посох ему держал. Потом он меня обнял, поцеловал и говорит: „Какой ты счастливый, что с Господом…“».
Учитель, заключённый, священник
Окончил Гатчинский педагогический техникум, учился в Ленинградском педагогическом институте, откуда был исключён за выступление против закрытия одного из храмов [ ] . В - служил псаломщиком в Тосно , подрабатывая репетиторством по математике, физике и биологии. Затем был псаломщиком в Свято-Никольском храме села Ремда Середкинского (теперь Псковского) района Ленинградской (теперь Псковской) области. Был арестован, находился в ленинградской тюрьме «Кресты», отбывал заключение в лагере в Сыктывкаре Коми АССР [ ] . После освобождения не смог получить прописку в Ленинграде и преподавал в сельских школах Тосненского района Ленинградской области.
Служение в Литве
«Талабский старец »
С 1958 служил в Псковской епархии, был назначен настоятелем храма св. Николая на острове Талабск (Залита) на Псковском озере, являлся им бессменно до самой кончины. В был награждён митрой и правом служения с открытыми Царскими Вратами до «Херувимской». В удостоен права служения литургии с открытыми Царскими Вратами до «Отче наш» - высшего церковного отличия для протоиерея (исключая крайне редкий сан протопресвитера). В течение многих лет к о. Николаю за советом приезжали православные верующие из разных регионов страны. Залитский священник имел репутацию мудрого старца. Его называли «Талабским» или «Залитским» (по прежнему названию острова, который был переименован в советское время в память о большевистском активисте Залите) старцем.
островом Православия называли небольшой, едва различимый и на крупномасштабной карте, остров Талабск (Залита), омываемый водами Псковского озера. Сюда, на эту крохотную часть суши, долгие годы корабли и лодки перевозчиков доставляли паломников со всего православного мира. Маршрут никогда не менялся: большая земля - остров - домик протоиерея Николая Гурьянова… Но именно здесь, в келье, собственно и начинался остров Православия, начинался с него, залитского старца отца Николая. Он и являлся этим благодатным островом; островом, незыблемо стоящим средь бушующего житейского моря; островом и одновременно кораблём, идущим самым удобоспасаемым маршрутом к блаженной вечности.
Иеромонах Нестор (Кумыш) вспоминал об о. Николае:
Он ясно видел прошлую, настоящую и будущую жизнь своих чад, их внутреннее устроение. Но как бережно он обращался с тем знанием о человеке, которое вручал ему Господь как Своему верному рабу! Ведая всю правду о человеке, он не допускал ни одного намёка, могущего ранить или задеть его самолюбие. В какую мягкую форму облекал он свои назидания! «Ты полегче», - таким советом встретил он моего знакомого, не успевшего ещё и двух слов сказать, который усвоил себе несколько суровую манеру обращения со своей супругой. Так бывало часто и со многими: приезжая с одной целью, человек уезжал от него с тем откровением о себе и с тем уроком, которого вовсе не ожидал услышать и получить.
Существует рассказ о том, что о. Николая спросили: «К Вам за Вашу жизнь приходили тысячи людей, Вы всматривались внимательно в их души. Скажите, что Вас больше всего беспокоит в душах современных людей - какой грех, какая страсть? Что для нас сейчас наиболее опасно?». На это он ответил: «Безверие», и на уточняющий вопрос - «Даже у христиан» - ответил: «Да, даже, у православных христиан. Кому Церковь не Мать, тому Бог не Отец». По мнению о. Николая, верующий человек должен любвеобильно относиться ко всему, что его окружает.
Репутация чудотворца к нему пришла тогда, когда старца отыскал спасшийся с атомной подлодки «Комсомолец» Игорь Столяров. Спустя годы невесть как уцелевший в страшной аварии моряк из Сибири приехал на Залиту. И сразу узнал в отце Николае того самого старца, что явился ему тогда, когда выбравшийся из трюма моряк терял сознание в ледяных водах Атлантики. Седобородый старик назвался протоиереем Николаем и сказал: «Плыви, я молюсь за тебя, спасёшься». И исчез. Откуда-то появилось бревно, вскоре подоспела береговая охрана и спасатели.(Примечание: в составе экипажа ПЛА К-219 не было ни одного моряка по имени Игорь Столяров. Речь, вероятно, идет о мичмане Викторе Слюсаренко) источник не указан 3417 дней
(24.05.1909–24.08.2002)
Биография
Детские и юношеские годы. Первые шаги в самостоятельной жизни
Алексеевич родился в селе Чудские Заходцы Санкт-Петербургской губернии, 24мая 1909 года. Его отец, Алексей Иванович, служил регентом церковного хора. Мать, Екатерина Стефановна, благочестивая женщина, исполняла обязанности по дому, помогала мужу в воспитании детей. После его смерти в 1914 году вся тяжесть ответственности за семью легла на её плечи.
Николай с детства воспитывался в рамках христианских традиций. Он с радостью прислуживал в церкви села Кобылье Городище, приучался к молитве, любил слушать церковное пение. Время от времени, когда местные богомольцы собирались в паломничество по святым местам, Николая брали с собой.
Будучи отроком, он сподобился побывать на острове Талабск (годы спустя это место стало для него местом подвижничества). Около 1920 года настоятель церкви, в которой прислуживал Николай, взял его в город Псков. Их путь лежал по глади озера. На острове Талабск сделали остановку и посетили тамошнего прозорливца Михаила. Прозорливец, встретив гостей, подал пастырю маленькую, а Николаю большую просфору.
По достижении более зрелого возраста Николай поступил в педагогический техникум в Гатчине. По выпуске из техникума продолжил образование в Ленинградском педагогическом институте.
Николай отличался волевым характером. В 1929 году, движимый ревностью о Господе и душевным порывом, он публично и резко высказал негодование против закрытия одного из городских храмов. Это мужественное выступление, противоречащее идеологии и политике партии, продвигавшейся в направлении коммунизма, вызвало недовольство, и институтское руководство исключило из числа студентов.
Какое-то время Николай преподавал физику, математику, биологию в школе города Тосно, служил псаломщиком в церкви села Ремда.
Узник правды и совести
Развёрнутые безбожной властью гонения на христиан не прошли его стороной. В мае 1930 года он попал под жернова государственной репрессивной машины: Николая обвинили в контрреволюционной деятельности и выслали на два года с территории РСФСР. Прибыв в УССР, в село Сидоровичи, он вновь проявил свою религиозную активность — устроился псаломщиком.
Вскоре нашлись «неравнодушные» люди, которые сообщили «куда следует», что Николай Алексеевич ведёт нездоровую агитационную деятельность, развращает людей россказнями о Боге, вербует молодежь в церковный хор. Эти сигналы не остались без внимания. В марте 1931 года взяли под стражу по «делу кулаков».
В ходе разбирательства выяснилось, что обвиняемый Гурьянов никакого имущества не имеет, а имеет лишь ревматизм. Да и сам обвиняемый своей вины не признал. Между тем имущественный вопрос и не был приоритетным, ведь дело касалось антисоветской пропаганды.
В августе 1931 года Николая приговорили к ссылке на три года в Северный край. Так он попал в Сыктывкар, участвовал там в строительстве железнодорожного пути. Иногда приходилось работать в ледяной воде, отчего заключенные гибли. Работая в этих нечеловеческих условиях, Николай подорвал своё здоровье. Кроме того, он получил повреждение ног при работе со шпалами.
По одним сведениям он был освобожден в 1937 году, а по другим — в 1942-м. После освобождения Николай Алексеевич, как не имеющий права жить в Ленинграде, был выслан за пределы города. Какой-то период он работал школьным учителем в Тосненском районе.
Священнический путь
Во время Великой Отечественной войны , ввиду болезни ног, не был мобилизован в армию. В период фашистской оккупации его принудительно отправили в Прибалтику.
В феврале 1942 года митрополит Виленский Сергий посвятил его в сан диакона, а несколькими днями позже — в сан священника.
В 1942 году он прошёл обучение на богословских курсах в городе Вильнюсе. Затем какое-то время служил в Рижской женской Троице-Сергиевой обители, после чего — в Виленском Свято-Духовом монастыре.
С июля 1943 года отец Николай исполнял обязанности настоятеля храма святителя Николая, располагавшегося в селе Гегобросты. По воспоминаниям современников, прихожане относились к нему с большим уважением; сам же пастырь относился к ним с большой добротой, приветливостью и отзывчивостью. Отмечают, что несмотря на бедность прихода, он отличался благоустроенностью. Как ни трудно было найти средства, необходимые для ремонта и содержания храма, помощью Божьей храм был благолепным.
В период с 1949 по 1951 год отец Николай обучался заочно в Ленинградской духовной семинарии. Окончив её, он продолжил образование в Ленинградской духовной академии, но проучился только один год.
В 1956 году отец. удостоился сана протоиерея.
В 1958 году, по распоряжению церковного начальства, он был переведён на служение в Псковскую епархию. Из соображений церковной икономии и учитывая собственное желание отца Николая, его определили настоятелем в храм святителя Николая, располагавшийся на территории рыбацкого острова Талабск в Псковском озере, том самом, где когда-то прозорливец вручил ему большую просфору. На этом острове батюшка провёл несколько десятилетий своей жизни.
Отец Николай поселился на окраине острова в крохотном домике, вместе с матерью, Екатериной Стефановной. Братья подвижника погибли на фронте и он, как мог, сглаживал материнское горе, а она, чем могла, помогала любимому сыну.
Поначалу отец Николай вызывал подозрения у неверующей части островитян, но со временем люди увидели в нём ревностного и смиренного Божьего угодника. Служил он один, сам пёк просфоры, сам ремонтировал . Случалось, что он священнодействовал в пустом храме. Было трудно, а однажды, когда его мучили сильные переживания, маленький ребёнок, словно бы вникнув в сознание умудрённого мужа, попросил его не уезжать. Отец Николай воспринял эти слова как глас Божий и ободрился.
Наряду с исполнением пастырских обязанностей батюшка старался облагораживать остров, сажал саженцы, заботливо их поливал, таская из озера десятки ведер воды.
Нередко, даже и без приглашения, он посещал дома тех, кто нуждался в его пастырском утешении, слове и благословении. Бывало, что отец Николай присматривал за стариками, нянчился с детьми прихожан.
Всё это не могло не отразиться на людях. Когда одна из жительниц написала на батюшку клеветнический донос, местные рыбаки, вернувшись с лова, вопреки обычаю не положили ей рыбы. Так они выразили и своё отношение к пастырю, и свое отношение к ошарашенной их поведением доносчице.
Образец православного старчества
Со временем едва различимый на географической карте остров Талабск стали негласно именовать островом Православия. Слава об отце Николае и его деятельности распространилась далеко за окрестности Псковской земли.
Помимо ревности и усердия наградил батюшку даром прозорливости. Рассказывают, что иногда старец сообщал даже и о судьбе пропавших без вести людей.
В семидесятые годы к батюшке стали стекаться десятки верующих из разных уголков необъятной страны. Бывало, что из-за большого наплыва посетителей он не мог найти себе и минутки на отдых. Правда, принимал он не всех. Иногда он мог позволить себе строгий вопрос: зачем ты приехал (приехала)?
В числе духовных чад отца Николая были миряне, монахи, священники. Он по праву считается одним из наиболее почитаемых старцев XX-XXI века.
24 августа 2002 года отец почил о Господе. Смерть застала его на месте его подвигов, острове Талабск.
СТАРЦЫ / Отец
